Адвокат: 1893 год, драка на рынке, разговор в полицейском участке и странный парень

— Ты можешь хоть денёчек передохнуть, пёсья твоя душонка? И мне бы отдохнуть дал.

— Так озоруют, господин коллежский секретарь. Драку вот устроили. Чуть бабу не зарезали и приличного человека.

— Ну, давай, давай рассказывай, только покороче городовой. Я уже на обед собрался.

— Слушаюсь. В общем так. Час назад на площади торговка Лидка Безносова расскандалилась с двумя блатными из-за того, что потребовала с них деньги за съеденные пирожки.

— Фу, и всё? Сами не разобрались бы?

— Так Сашка Гвоздь угрожал ей ножом. Сказал, что если она не заткнется, порежет её.

— Ну и?

— Так торговка не испугалась.

— Дура что ли?

— Дети у неё просто малые. Пять человек. Никодим, муж её ещё весной на стройке погиб и...

— Дуров, давай без подробностей уже. Хорошо?

— Как пожелаете, Ваше благородие. В общем, она продолжала горланить и Юрка Чума, подельник Гвоздя ударил её кулаком в лицо. Её бы и ножом ударили, только вмешался прохожий.

— Так, так уже интереснее. Кто таков?

— Приезжий. Не шелупонь. Приличный господин. Помощник Михаила Филипповича.

— Волькенштейна?

— Точно так, ваше благородие.

— И что дальше?

— Люди говорят…

— Дуров! Да не люди, а как?

— Сви-де-те-ли говорят…

— Молодец. Учишь тебя, учишь.

— Всегда благодарны вашбродь. Свидетели говорят, что парень этот их остудил.

— Чего? Избил что ли? Ничего себе приличный господин.

— Да не то, чтобы избил. Они вроде как сами себя. Ловко уворачивался он. А они ещё пьяненькие. Хотя не в стельку.

— Дуров, поясняй нормально уже!

— Слушаюсь. Парень этот не дал себя коснуться, Безносову защитил и до моего прибытия продержался. В общем, молодец.

— Ничего не понятно. Так, давай веди.

— Помощника Михаила Филипповича?

— Нет, сначала блатных. И про охрану для меня не забудь. Вдруг чего.

— Да вы ж нам всем как отец родной! Кто ж посмеет?

— Прогиб защитан, городовой. Тем не менее.

— Слушаюсь вашбродь! Сергеев! Коровин! Заводи фартовых! И сами здесь, внимательно!

— Честь имеем, Акакий Павлович. Со всем почтением.

— Ой ли? Тимирязев, Свешников откуда у вас честь? На рынке беспорядок учинили. Женщину чуть не зарезали.

— Поклёп это всё Акакий Павлович! Слухи! Она просто дура глупая!

— Не заплатили за съеденное.

— Так деньги забыли. Завтра бы рассчитались.

— Когда это блатные торговкам на рынке платили? Знаю я ваше рассчитались.

— Наговариваете вы на нас.

— Так, я обедать хочу. Давайте по делу. Зачем на парня напали?

— В костюмчике?

— В костюмчике, в костюмчике. Ну?

— Так это кто на кого напал. Он так ловко крутился…

— И нож у меня из руки выбил…

— Молчи идиот!

— Да ладно уж, продолжайте.

— Акакий Павлович, токмо напугать хотели. Вот те крест.

— Тимирязев продолжай.

— Ловкий парниша. Чума вон меня сковородой шарахнул. Хотел то его, а прилетело мне. Вон, какой шишак.

— Точно! И мне на ногу прилавок уронил. Кабы не сломал чего.

— Шкуру то ему не попортили?

— Нет, нет, Акакий Павлович всё хорошо. Цел и невредим.

— Что по вам не скажешь.

— Ага.

— Обидчика вашего не трогать. Ни-ни! Он помощник Михаила Филипповича. Не плюйте в колодец, пригодится воды напиться.

— Вот оно что! Уяснили, мы с понятием.

— Посидите в камере. Решу вечером, что с вами делать головорезы.

— Нам бы домой.

— Так домой сейчас и пойдёте. Всё, не злите меня. Дуров!

— Я здесь, господин коллежский секретарь!

— Давай помощника Волькенштейна.

— Слушаюсь! Проходите, начальник полицейского участка вас ожидает.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, здравствуйте. Так вот вы какой.

— Какой?

— Защитник простого народа. Ха-ха-ха!

— Думаете смешно?

— Смешно, смешно. Давно в столице?

— Две недели.

— Ух, и уже в историю влипли.

— Не по своей вине.

— Верю. Ваши документики?

— Мои.

— Из каких будете?

— Отец действительный статский советник. Из преподавателей.

— Из хорошей семьи значит, хорошо. И чего вы бросились эту дуру защищать?

— Так женщина же. Да и больше некому было.

— Как это некому? Городовой зачем?

— Так пока бы он прибежал, её бы уже зарезали.

— Таков порядок.

— О чём вы?

— Каждый должен заниматься своим делом.

— Я считаю зло должно быть наказано. Такое государственное устройство считаю истинно правильным.

— Ух! Не революционер?

-… нет.

— Государственное устройство не нашего ума дело молодой человек. На то есть государь император, ему виднее. Стояла Россия тысячу лет и ещё простоит.

— …

— Что молчите, не согласны?

— Да нет, просто думаю, что жизнь покажет.

— Во-о-о-т! Золотые слова.

— Как вы с этими блатными-то справились? Спортсмен?

— Да, я ничего и не делал. Просто любил фехтование в гимназии. На курсе был первым. А они медленные, как мухи. Да ещё и пьяные.

— Ну, это вам просто повезло молодой человек. Могли перо в бок и всё. Не беседовали бы тогда с вами сейчас. Ладно, Михаилу Филипповичу от меня привет и большое почтение.

— Передам.

— Да и… как у вас фамилия? Не разборчиво написано в паспорте? Владимир Ильич…

— Ульянов. Ульянов моя фамилия.

(черновик)